Явлинский о расследовании навального. Григорий явлинский - о том, что ждет дмитрия медведева

— Всем добрый вечер. Сегодня у меня в студии будет разговор с Дмитрием Андреевичем Муратовым, главным редактором «Новой газеты».

— Я поправлю, Ксения...

— Да, поправьте. Я знаю, что вы были по ноябрь 2017 года главным редактором...

— Да, я был избранным главным редактором, в этих выборах не участвовал, теперь я председатель редакционного совета газеты, это наш высший орган. И председатель совета директоров, можно сказать, что издатель.

— Ну да. А кроме того, доверенное лицо и сопредседатель общественного штаба кандидата в президенты России Григория Явлинского. Это, конечно, было неожиданностью, Дмитрий Андреевич.

— Неприятной для вас, Ксения Анатольевна?

— Я бы не сказала, что неприятной, но удивительной.

— Почему?

— Мне вот хотелось, в том числе, у вас спросить — в связи с чем вы приняли такое решение?

— А что мне могло помешать, Ксения Анатольевна?

— Да ничего. Нет, мне казалось, что журналист такого высокого уровня на таком высоком посту не должен участвовать в политической жизни, очевидно поддерживая того или иного кандидата. Мы видим эту позицию и у Венедиктова, и у Синдеевой, и у многих других журналистов. И в этом смысле, в общем-то, удивительно то, что вы решили нарушить этот принцип.

— Согласен, принцип нарушен, я такой один, поэтому я его и нарушил.

— Нет, вы не один. Еще есть Сунгоркин, который доверенное лицо Путина. Вас таких двое.

— А, значит, нас таких двое с Владимиром Николаевичем.

— Вы в хорошей компании.

— Я поясню свою позицию. Но, поскольку вы тоже журналист и сказали, что после этих президентских выборов создадите свою партию, тогда нас трое — вы, Сунгоркин и я, да ведь?

— Ну, я-то уже не журналист, я как бы прекратила...

— Вы в отпуске.

— ...пока эту деятельность временно.

— А, вот и я. Чтобы вы знали, я тоже в соответствии с законом с момента, когда Явлинского зарегистрируют, ухожу в отпуск. И газета никогда не была партийной газетой, и на газету мои личные пристрастия не распространяются.

— Но вы же понимаете, вот я ушла, так я ушла, я на «Дожде» специально вообще не появляюсь, меня там нет, это большое публичное пространство, любой человек вам может доказать, что с момента моего отпуска меня там кроме как в качестве интервьюируемого два раза нет.

— Но дух же ваш там живет.

— Нет, ну слушайте, живет, но меня-то там нету, а вы все-таки в газету ходите.

— Да. Скоро юбилей газеты и, конечно, я по этому поводу собираю людей, и мы это обсуждаем...

— Ну, вы, как Путин, вот он тоже формально законы не нарушает, а в реальности все понимают, что все делается. Вот у вас так же.

— Точно. Только нет такого закона, который я нарушил.

— Ну как, этический закон есть.

— Я с удовольствием вас 1 апреля к нам на 25 лет приглашаю. Причем я приглашаю гостьей, а не ведущей, Ксения Анатольевна, это принципиально важно, отдохнете немного.

— Спасибо.

— А теперь я серьезно отвечу на ваш вопрос. У меня был лучший друг, звали его Юрий, а фамилия его была Щекочихин. И Юра Щекочихин входил во фракцию «Яблоко» в Государственной думе, занимался расследованием, в том числе тем расследованием, которое привело к его трагической смерти. Он был отравлен, и за неделю на этом моложавом 53-летнем человеке не осталось кожи, а в гробу лежал 90-летний старец. Медицинским экспертам раздали инструкцию считать его ветераном Отечественной войны, ликвидатором аварии на Чернобыльской АЭС, хотя он родился в 1953 году. Я считаю, у меня долг перед Щекочихиным и перед Явлинским, который всю жизнь Юру поддерживал.

И редакция меня поддержала, сказав: «В отпуск вы уходите, Дмитрий Андреевич, а остальное — ваше личное дело на этот период». Поэтому разрешение редакции я получил.

И еще одна вещь нас связывает. Я много работал (я вам как-то рассказывал про это) на разных войнах. Когда-то газета благодаря майору Измайлову и группе Щекочихина освободила 171-го человека — наших солдат и заложников — из чеченского плена.

Первых пленных освободил Явлинский в декабре 1994 года, когда: «Ах, какие-то наемники», — отказался от них министр обороны Грачев после того, как послал туда 40 танков атаковать дудаевский «дворец». Вот и сейчас, когда я слышу «ах, какие-то наемники, да это не наши...» и слышу вот эти гибридные и понтовские причуды, я думаю, что надо поддержать человека, который ходил в «Норд-Ост», вытащил оттуда несколько детей, старался провести переговоры и как минимум спас много человеческих жизней, первым приехав в Чечню обменять себя на пленных. Вот это вызывает мое искреннее уважение.

— Мое тоже. Но мне просто кажется, что ведь есть же разные способы поддержки. Когда журналист, такой журналист, как вы, решается на такую уже активную политическую позицию, ну, для многих это все равно такой очень важный маркер в будущем вашем профессиональном.

— Наверное. Так я же не жалею об этом.

— Вот долго ли вы принимали это решение? Как сложно оно вам далось, не сложно? То есть я уверена, что эти вопросы этики, они перед вами тоже стояли.

— Конечно. Этическим нарушением для меня было бы в трудную минуту не поддержать Явлинского, члена наблюдательного совета и общественного совета нашей газеты с 1993 года.

— А в чем, на ваш взгляд, трудность его минуты сейчас?

— А предыдущий вопрос тогда мы пропускаем, я на него не отвечаю?

— Нет, почему?

— Тогда отвечаю на него. Мне позвонил Явлинский, наверное, дней десять назад, я передал его просьбу редакционной коллегии «Новой газеты» и спросил: «Как вы считаете? Потому что, с одной стороны, я хочу поддержать Григория Явлинского, с другой стороны, я не хочу никаких, как вы говорите, ущербов для газеты». Газета радостно согласилась на мое участие, считая, что репутация такого человека, как Явлинский, газете никак абсолютно точно не повредит.

Мы, кстати говоря, и вас поддерживаем. Я не вхожу в ваш штаб, но, если вы замечали, то мы поддерживаем множество вещей, которые создают в стране альтернативу. А если вы еще не «сольетесь» после выборов, то это будет вообще классно.

Мы поддерживаем усилия Навального, когда он вовлекает большое количество людей в обсуждение проблем, очень важных проблем. В первую очередь он, конечно, занимается коррупцией, не сильно распространяясь на иные вещи.

Вот у нас за Родину надо все время, Ксения Анатольевна, умирать. А надо научиться за Родину жить. А для этого надо прекратить воевать.

Женя Ройзман как-то точно заметил, что у нас патриотизм и любовь к Родине стали разными вещами. А вот эту газету не надо учить любить Родину. Мы очень хотим, чтобы у нас была страна, в которой не останется нынешней нищеты. Остановить войны. Победить нищету.

Я краем уха слышал, что вы говорили избирателям. Я сегодня слышал, что говорил Явлинский. Здесь у вас, кстати говоря, очень много общего.

— Да, у нас вообще схожие позиции.

— 25 тысяч зарплата в Томске, рассказывает он, и 8 % населения города, мимо которого проходит эта гигантская трубища «Сила Сибири», которая за наши деньги газ гонит в Китай...

— Да, все это не достается...

— ...в Китай, и 8 % всего газифицировано в этой области. Вот я хочу, чтобы патриотизм был в газификации. Чтобы он был не в понтах, которые с дивана кидаются Украине, а чтобы это было борьбой реальной с нашей нищетой. Тогда можно и про биткоины говорить.

— Нет, смотрите, я просто хочу быть правильно понятой...

— Я объяснился?

— Я к Григорию Алексеевичу отношусь, правда...

— А я все-таки ответил на вопрос?

— Да, безусловно.

— Ответил, спасибо.

— Но есть одна вещь, которую я бы хотела сказать. Смотрите, Григорий Алексеевич, я его тоже очень уважаю и уважительно к нему отношусь. Но я тоже во время «Прямой линии», может быть, вы слышали, говорила свое мнение, что меня вот единственное, что смущает в его выдвижении сейчас, в том, что, ну вот как у любой деятельности, согласитесь, все равно по ее итогам должен быть какой-то KPI (показатель эффективности бизнеса - прим. ред.). Он может быть по-разному выражен. Может быть, вы не можете зарабатывать огромные деньги, потому что сам газетный бизнес...

— Но все призы мира мы взяли, да.

— Да, вы взяли все призы мира. Или вы являетесь в экспертном сообществе, «Новая газета» в экспертном журналистском сообществе, безусловно, является премиальным СМИ с точки зрения подачи информации и стандартов журналистики.

— Спасибо.

— Это факт. Это ваш KPI, это то, что вы можете предъявить миру. На мой взгляд, в политике тоже, безусловно, есть KPI — это то, что ты за годы своей работы политическим лидером, политической деятельностью что-то можешь предъявить, какие-то результаты.

— Но ведь Григорий Алексеевич тоже занимается политической деятельностью уже более 30 лет. И, понимаете, если мы посмотрим на результаты этой деятельности с точки зрения представления партии в парламенте, с точки зрения поддержки, с точки зрения общественного мнения... Ну, в этом тоже же есть странность: 30 лет ты этим занимаешься, результатов ты никаких не добился...

— Я понял. Я эту цифру понял. То есть я могу свою точку зрения высказать уже, да?

— Да, безусловно. Мне просто интересно, не кажется ли вам, что...

— Тогда я вам скажу.

— Вот тогда зачем это все?

— Знаете, ваш земляк и мой любимый драматург Евгений Львович Шварц в «Драконе» написал гениальную фразу о том, что очень много людей, которые вписываются в существующую действительность, которые вписываются, как говорят сейчас, в тренды, они определяются для него одной фразой: когда рядом с таким продвинутым чуваком душили его жену, он говорил: «Милая, потерпи, может быть, еще все обойдется». И остался в тренде.

— То есть вы имеете...

— Сейчас-сейчас... Я имею в виду, что у нас так выстроена политика последних 20 с лишним лет, что человек, который себе все время изменяет, может находиться на гребне, а человек, который всегда говорит: «Нет, ребята, дважды два — четыре, Россия должна быть европейской страной, малый и средний бизнес должны быть его основой, образование — это приоритет, милитаризм — это не приоритет», который говорит вот эти самые вещи, ему говорят: «Нет, старик, ну, уже дважды два — уже семь, ну, согласись, пойди на компромисс, ну семь». А он говорит: «Нет, четыре».

— Ну, вот смотрите, я вам приведу другой пример. Не совсем так, не соглашусь. То есть дважды два действительно четыре. Но, понимаете, мы же видим пример, и для меня он поразительный, правда, деятельности Алексея Навального, который, тоже говоря о том, что Россия — европейская страна, что надо развивать бизнес и т. д., в общем, разделяя наши общие с Явлинским, и со мной, и с ним ценности, показал, что можно по-другому заниматься политикой, набрал огромное количество сторонников...

— Молодец.

— ...провел, на мой взгляд, блестящую предвыборную агитацию за предыдущий год.

— Все люди разные.

— Ну вот даже я сравниваю, и почему, например, я говорила, что ради Навального я готова...

— Ксения, ну смотрите, не может человек, никакой человек — ни вы, ни Алексей Анатольевич, никто не может говорить: «Поскольку я являюсь альтернативой, мне альтернативы нет». Ну, согласитесь, это бы странно звучало. Поэтому да, я уже сказал похвалу избирательной кампании Навального. То, что выдвинулись вы...

— Дмитрий Андреевич, я же не об этом. Подождите, дайте я тоже все-таки задам вопрос, вы ответите.

— Нет-нет, я же еще не ответил на предыдущий ваш вопрос.

— Ну, подождите, я же его не дозадала, про Навального.

— Это становится монологом. Сейчас, секунду. Вот я у вас начал спрашивать, и вы не дослушали меня. Знаете, у Черчилля была любимая фраза: «Когда я вас перебиваю, не перебивайте меня, пожалуйста», — любил он говорить в парламенте. Дарю цитату Черчилля вам.

— Спасибо.

— Да, конечно.

— За Прохорова.

— Я была наблюдателем тоже, находила нарушения, я активно участвовала.

— Были наблюдателем, да?

— Да, я активно участвовала.

— Ну вот, видите. Продвинутый Прохоров, Прохоров, много достигший, с высоким KPI, он взял и слился. Он взял и слился. А у нас, знаете что, у нас-то люди говорят: «Ну, Явлинский все равно не победит», — потом страшно на него обижаются, что он проиграл. То они бегут за СПС, то за «Нах-нах»...

— Подождите, а вы не считаете, что...

— …то за Прохорова. И где результаты?

— Я вам скажу где.

— Где результаты, KPI вот этой категории избирателей, где эти результаты?

— KPI того, что… Послушайте, у нас ни у кого нет гарантии, знаете, это когда ты берешь на себя какие-то обязательства или ты чего-то хочешь, нет гарантии, что ты не умрешь, что тебя не задавят, что человек не сольется, не нарушит своих обещаний...

— Ну, хотелось бы все-таки, чтобы человек не сливался, чтобы он соблюдал контракт с избирателями.

— Дмитрий Андреевич, хотелось бы, и мне тоже.

— А не получилось, да?

— Но гарантий ни у кого у нас нет. У Прохорова по каким-то причинам, я не знаю, по каким, это не получилось.

— А РБК тоже надо было вот так тоже сдать, как Муму утопить?

— Это, наверное, вопрос к Михаилу Дмитриевичу, я не являюсь его доверенным лицом, я не руководитель его штаба.

— Нет, раз вы избиратель, вопросы надо не только кандидатам задавать, но и избирателям.

— Подождите, Прохоров — это плохой пример. Я разочарована, потому что я за него голосовала. Я действительно думала, что...

— Я разочарована.

— Подождите. Смотрите, оттого, что я разочарована, это не значит, во-первых, что не надо пробовать еще раз. Я, например, считаю, что как бы, знаете, это как в любви, оттого, что тебя один раз кто-то там обманул или разбил сердце, это не значит, что не надо заново влюбляться, согласитесь.

— Нет, если любовь, причем здесь KPI?

— Секундочку. При том, что сейчас мы говорим про KPI реальных каких-то достижений. Вы сравниваете с Прохоровым и, конечно же, у Явлинского с точки зрения последовательности позиции и какого-то участия достижений больше, чем у Прохорова по факту. Но давайте, можно, я бы все-таки хотела, чтобы вы прокомментировали мое сравнение.

— Пожалуйста.

— Вот есть Явлинский, который 30 лет чем-то занимается, и по факту результатов этой деятельности крайне мало. Они есть, но они очень малы.

— Ну, как интерпретировать.

— И есть Навальный (вот я бы хотела конкретно это сравнение), человек, который за последние 5 лет провел невероятную кампанию, за год, в отличие от Явлинского (который вот только вошел в эту гонку и, опять же, неожиданно и внезапно), вот человек год занимался своей предвыборной кампанией, показал всем пример того, как это делается.

— Вы хотите, чтобы я сравнивал вас, Навального и Явлинского?

— Секундочку...

— Знаете, что мне обидно...

— Подождите, вы мне третий раз не даете задать вопрос, Дмитрий Андреевич, это нечестно.

— Ваш эфир, а говорим о Явлинском. Мне больно...

— Секунду, я хочу задать вопрос вам, дайте мне такую возможность, пожалуйста.

— Давайте.

— Я не понимаю, если вы видите сравнение Навального и Явлинского, я бы хотела сейчас поговорить об этих конкретных двух людях. Один человек, который 30 лет занимается политикой, больше, чем Путин, и при этом мы не видим никаких результатов, и Алексей Навальный, который 5 лет занимается политикой и стал видным политиком международного масштаба, саккумулировал огромную поддержку вокруг себя, сумел сделать ярчайшую президентскую кампанию. Ну разве вам не кажется, что вот в этом сравнении очевидно, за какими людьми будущее, кто является активной силой...

— Вам очевидно, хорошо.

— ...кто реально может сделать какие-то изменения, а кто нет. И у меня вопрос к вам: почему, видя вот эту разницу, вы выбираете, ну, как сказать, человека тех же ценностей примерно, но с совершенно другим KPI, с совершенно другим результатом, с результатом, которого нету?

— Я вам отвечу. Алексею Анатольевичу Навальному, если я не ошибаюсь, 43-й год. Явлинский в этом возрасте, если я не ошибаюсь опять же, был заместителем председателя правительства Российской Федерации и в этом возрасте он построил программу «500» дней, и с Борисом Немцовым они во многом реализовали ее в Нижегородской области, и он пытался сделать так, чтобы страна не свернула с реформ, когда началась чеченская война. К сожалению, силы, которые говорили, что маленькая победоносная война нам нужнее, чем реформы, победили. К сожалению, не получилось.

Я хочу посмотреть, какой будет KPI у Алексея Анатольевича. Мне нравится его избирательная кампания, мне нравится, как он встречается с людьми. Я смотрел на все эти встречи в разных городах. Но о результатах пока же мы не говорим.

Больше того, его сняли с президентских выборов, как и Явлинского на прошлых президентских выборах. Явлинского, просто сняли, решив, что пусть будет Прохоров, а не Явлинский. Точно так же сейчас, на мой взгляд, абсолютно бездарно, бестолково и не по-честному обошлись с Навальным. Но результаты сравнивать рано. Избирательная кампания не может быть результатом, она может быть этапом...

— Если бы Навального зарегистрировали, вы бы стали его доверенным лицом?

— Вы знаете, мы даже сейчас, я имею в виду газету, а все-таки я в ней работаю с первого дня, с первого номера, несмотря на то, что Алексей Анатольевич не будет зарегистрированным кандидатом, мы официально заявили, что мы будем освещать кампанию незарегистрированного кандидата, которого называют «тот самый персонаж». И в этом и будет наша человеческая поддержка. А есть и мои личные предпочтения, я на них имею абсолютно полное право и реализую это право.

— Нет, ну это абсолютно понятная позиция.

— Можно я про вас теперь скажу? Это микрорецензия. Вы знаете, что мне понравилось? Мне понравилось обаяние дерзости, которое есть в вашей кампании. А еще мне показалось, что очень внимательно вы стали относиться к людям. Вот как будто вот эта третья стена исчезла между залом и сценой, и вы окунулись в огромное количество чужой боли... Я слышал, как вы разбирались с домами, я слышал, как вы заступались за правозащитника в Чечне. И мне кажется, это не та история, про которую брезгливо скажут — эй, она занимается там малыми делами, — нет. Вот это сочувствие, сочувствие к людям, которого лишена страна. Вот жестокость у нас — это круто, а проявление сочувствия — это слабость. И мне кажется, вы, несмотря на известную цитату Собчак про то, что она большая машина, состоящая из чего-то там непробиваемого, должна остаться такой же непробиваемой, но стать участливой. У вас появилась эта умная участливость, я с этим вас поздравляю.

— Ну спасибо, да, честно говоря, я сама не думала, что для меня это такой будет опыт болезненный. Потому что мне вначале, я скажу честно, было очень тяжело. Потому что, когда ты сталкиваешься с такой болью и ты понимаешь, что ты не можешь вот прямо сейчас помочь всем, а это люди, которые с такой надеждой к тебе приходят, и ты пытаешься сделать хоть что-то, но это все равно очень мало по сравнению с тем, в каком состоянии они живут, это вообще на самом деле очень ужасное ощущение.

— Но мне кажется, вы из гламурного, пряничного мира вырвались. Вот я хотел вас теперь в новом качестве спросить о том, что помнят все, — ваш диалог на вручении премии «Ника» с моей любимой Чулпан Хаматовой. Вы тогда задали вопрос…

— …стала бы она доверенным лицом Путина, если бы не занималась благотворительностью.

— А теперь, представляете, теперь вы перешли на сторону, когда вдруг ваш круг ополчился против вас.

— Это правда.

— Теперь и вам говорят: «А чего же ты, Ксения (вот все люди, которые с вами на «ты»), а чего же ты-то вдруг стала «спарринг-партнером», «проектом Кремля», а зачем ты все это делаешь?» Вы говорите: «У меня есть общественная миссия, я потом хочу сделать партию, я хочу заниматься общественной миссией». Они говорят: «Нет-нет, мы не верим ни капли в чистоту твоих помыслов». Вот каково это — оказаться против своих или когда свои оказались против тебя?

— Это тяжело, потому что я понимала, что так будет, безусловно, когда принимала решение.

— Понимали, да?

— Я прямо сидела, и я это помню, думала про себя, обсуждала с родными, какое количество, простите, говна выльется со всех сторон, и что это выльется и со стороны Кремля, и пропагандистов, и, главное, со стороны тех людей, с которыми я кофе пью…

— Вот-вот, я про это.

— …которых я люблю, которых я читаю в фейсбуке, уважение которых много лет пыталась заслужить, и оно для меня было очень важно. И, понимаете, да, мне было очень тяжело, потому что я понимала, что эти люди, которых, ну, чью дружбу, чье уважение я завоевывала годами и доказывала, что я, понимаете, не девочка из «Дома-2», не дурочка, а что я человек с достойными помыслами, и что они опять все-таки: «Ах нет, все-таки вот ты такая».

— И ничего невозможно доказать.

— Невозможно. Но, вы понимаете, тут вопрос времени…

— Согласен. Молодец.

— …времени и поступков. То есть вот я знаю, что если я сама себе не буду изменять, если я буду идти к этой цели достойно, не будет ни самоцензуры, ни позволения какой-то там цензуры, что вот, может, это сейчас не надо, а вот надо… Вот надо просто… Как бы пока я знаю, что я говорю от а до я то, что я действительно думаю, хочу, и то, что считаю важным, пока я отстаиваю те ценности, которые для меня важны, вот до этих пор…

— Пускай говорят.

— …компромисс, который всегда есть в подобных поступках, конечно же, он есть, но он стоит того. Потому что этот компромисс ради очень большой цели.

— Но вы многих расфрендили?

— Да меня многие расфрендили. И многие меня считают…

— А кто кого больше расфрендил — вас или вы?

— Я никого, нет, у меня вообще нету такой истории. Я не обижаюсь на людей, я, наоборот, вот я увижу пост какой-то очень неприятный от моего раньше соратника и друга, я, наоборот, звоню, пишу и говорю: «Послушай, ну дай мне шанс, дай времени пройти, чтобы ты увидел, что то, что я делаю, это на общую пользу». Ведь я не делаю ничего плохого, я делаю для нас для всех то, чтобы у нас появилась какая-то реальная сила, какой-то голос, который вы услышите. И я правда в это верю. И, более того…

— Извините, что я вторгся, не буду перебивать больше, обещаю. Мне не нравится вот эта степень разнузданного такого, с прядущими ноздрями наезда без выслушивания аргументов. Вот мне говорили перед эфиром: «А вот можно про это, про это и про это…» Знаете, а у меня душа не лежит, когда вас всю уже растерзали.

— Да уж ладно, мне не привыкать.

— Знаете что, с одной стороны, всегда медиасрач был таким трендом, на нем серфинг такой устраивали, и медиасрач был символом продвинутости, а теперь мне кажется, что он стал символом предательства, когда в важные моменты жизни для человека вдруг ты, который пил и кофе, и вино, и водку, и махали белыми флажками проезжающим машинам с белыми шариками, и вдруг за одну секунду… У меня есть любимый писатель Джонатан Фоер…

— Прекрасный, я его обожаю.

— В переводе Васи Арканова. В книге «Полная иллюминация», там есть старый дед, который говорит внучке: «Знаешь, есть десять заповедей, я тебе скажу еще одну, одиннадцатую, вот ты ее запомни — не изменяйся».

— Это правда. Но, слушайте, это, мне кажется, все равно такой период, который надо пройти. Но, знаете, мне кажется, Дмитрий Андреевич, еще очень важная вещь. Я ведь, когда уже меня облили всем вот этим и когда я с этим уже как-то отряхнулась, я поехала по большой стране. Я увидела вообще другую картину, вот то, о чем вы говорите. Я, во-первых, увидела очень важную вещь, что люди, для них вот эта история про «агента Кремля», вот это все — для них это вообще неважно. Им важно то, что ты можешь донести эти проблемы. Им важно, чтобы появился хоть какой-то посредник между их горем и болью и властью. Я подумала так, что если этот фейсбук наших общих друзей считает меня агентом Кремля, то пусть я лучше буду их агентом в Кремле, потому что для этого огромного количества людей нужен именно такой агент в Кремле. И им нужно совсем другое: они хотят, чтобы появился человек, который до большого руководства страны, до Путина, до прочих чиновников сможет через гласность, через федеральные эфиры доносить эту позицию. И это для них гораздо важнее, они ко мне приходят и говорят: «Ну, у тебя же будут дебаты, ты расскажи про ТЭС, которую нам строят, потому что кемеровский уголь девать некуда, про журналистов, которых в тюрьму сажают, про Титиева, про тех, про других, расскажи об этом там». И вот это очень важная для людей взаимосвязь.

— И вдруг появляется такая посольская возможность услышать страну и рассказать, что она думает, когда нам становится абсолютно мало вот этого замкнутого на себе пространства.

— Просто единственное, поправлю: все-таки посол — это не совсем правильный образ, потому что посол — это все-таки в другом народе. А это мой народ, наш с вами народ, это все-таки наша страна. Пусть лучше «посредник», человек, который старается наладить эту связь.

— Согласен.

— У меня последний вопрос к вам. Скажите, что, на ваш взгляд, будет после выборов, вот какая будет ситуация? Верите ли вы в то, что будет вот эта линия молодых технократов, о которой много говорят, путинская? Верите ли вы в то, что будет какая-то либерализация? Или вы считаете, что это все наши пустые надежды и мечты, и ничего этого не будет?

— Вы знаете, я несколько раз за последнее время слышал президента и слышал людей, которые пытаются нарисовать для страны картину будущего. Они очень увлечены квантовой, уже даже не цифровой, а квантовой реальностью, они очень увлечены технологией блокчейна, при котором многие решения принимаются и контролируются намного точнее, чем с помощью различных бюрократических историй.

Но у нас сейчас самая главная проблема — это проблема нищеты. Это такое распятие страны между биткоином и нищетой. Должна быть программа про нищету, вот просто программа про нищету. Надо вытащить страну из нищеты. Тогда вернется достоинство. Это первая вещь.

А вторая вещь: страна должна вернуться с войны. С украинской войны, со всех мировых войн, со всех этих гибридных историй, со всех этих ЧВК. Интересы страны находятся внутри страны.

— Спасибо вам большое.

— Спасибо вам, Ксения.

— Такой другой у нас разговор под конец получился, но очень хороший, очень с такой искренней интонацией.

— Мне неинтересно было на вас нападать…

Григорий Явлинский высказался о расследовании ФБК в фейсбуке. Написал, что если это всё правда - президент Путин должен уйти в отставку, а не только премьер Медведев. Также он добавил, что возможно, если отставки не будет, то Путин использует эту историю в своей предвыборной кампании и прощупает возможность смены премьера и реакцию на это общества.

На нашем фланге, к сожалению, принято подозревать друг друга в продажности, закулисном управлении из АП и прочих нехорошестях. Второй абзац высказывания может читаться неоднозначно, я бы так не писал. Это, на мой взгляд, неудачное высказывание.
Однако первая часть тут важнее. Да и оснований считать информацию неправдивой никаких нет.

Upd: видимо, надо написать более развёрнуто. Да, многие люди считают, что власть использует Навального и ФБК в своих целях, в процессе его раскручивая. Об этом недавно писал Лебедев, например.
Люди имеют право на такую позицию, они же не пишут, что Навальный в АП ходит за конвертами и получает там указания, они развивают версию о том, что власть играет там в свои игры через ФБК и слив им материалов.
Такая позиция - не причина для травли и уж точно не причина для передёргиваний по типу «смотрите, он сказал, что мы на Кремль работаем!»

К сожалению, сторонники Навального и сотрудники ФБК решили попередёргивать это дело и распространяют теперь такое:

Борьба с внутренним врагом для них часто оказывается не менее важной, чем борьба с государственными жуликами, так что внимание их твиттеров быстро переключилось с Медведева на Явлинского

Как обычно не напрямую, а через Волкова к делу присоединился сам Навальный, не преминув уличить самого Явлинского в работе на Путина

Конечно, такие действия команды Навального это провал и позорище. После блестящего расследования о премьер-министре вместо разговора о нём они переключают внимание на высказывание Григория Явлинского, причём явно передёргивая его содержание, никак не упоминая его основной смысл.
Именно такие действия показывают, что борец с коррупцией из Навального прекрасный, а вот политик - никакой. Как политик он ссорит людей, которым нет никаких причин ссориться. Кидает обвинения, которым нет никаких причин быть озвученными. Не объединяет, а разъединяет адекватных людей, призывает их к травле и насмешкам над политиками, которые придерживаются, в общем-то, тех же позиций.

Провал и позорище, друзья. Вам надо повзрослеть, невозможно победить, если сводить столь важные истории в такой вот детский сад

Сохранено

Григорий Явлинский высказался о расследовании ФБК в фейсбуке. Написал, что если это всё правда - президент Путин должен уйти в отставку, а не только премьер Медведев. Также он добавил, что возможно, если отставки не будет, то Путин использует эту историю в своей предвыборной кампании и...

Разговор о политике и роли партии в оппозиционном пространстве страны Григорий ЯВЛИНСКИЙ начал довольно неожиданно. Сообщив, что сегодня (30 марта. - «НГ-политика») 43-я годовщина его свадьбы с женой Еленой, он попросил у ответственного редактора «НГ-политики» Розы ЦВЕТКОВОЙ и обозревателя «НГ» Алексея ГОРБАЧЕВА , уже включивших диктофоны, разрешения на поздравительный звонок домой. Так журналисты волей-неволей стали свидетелями обмена нежными словами между супругами и искренне поздравили их со столь убедительной датой совместной жизни. Вполне логично, что первые вопросы коснулись семьи Григория Алексеевича.

– Елена Анатольевна разделяет ваши политические взгляды? Или же говорит в сердцах: «Гриша, ну зачем ты во все это лезешь?!»

– Фундаментально да, разделяет, в том числе и потому, что ко мне хорошо относится. Зачем лезешь – ни разу такого не говорила. Наоборот, она часто подчеркивает, что основная роль «Яблока» – остановить падение нравов в стране. Нам вообще часто задают этот вопрос – ну, какая, мол, от вас польза? А я отвечаю: «Яблоко» – как воздух. Пока оно есть, его не замечаешь. А вы попробуйте жить без нас и посмотрите, что будет.

– Но ведь были такие моменты, когда политика довольно грубо вмешивалась в вашу жизнь. Вспомнить хотя бы ту трагическую историю с нападением на старшего сына. В такие моменты супруга вас тоже поддерживала и не говорила «отойди в сторону»?

– Нет, мы вместе думали о том, как защитить детей. И когда я шел на Дубровку, на переговоры с террористами, она приехала прямо к театру, чтобы меня проводить. Или когда я ехал вызволять пленных в Чечню, она мне через правозащитника Валерия Борщева передавала дубленку. Очень хорошо помню, был декабрь, и было ужасно холодно.

– У вас самого в такие моменты, как на Дубровке, был внутренний страх?

– Не особо думал об этом. Там, перед театром, под включенными прожекторами, была территория, простреливаемая со всех сторон. И когда идешь по ней, как мишень, то понятно, что в любой момент могут застрелить, и это может быть в чьих угодно интересах. Но выбор сделан, и теперь уже мысли о том, что впереди.

– После теракта на Дубровке у вас был довольного долгий разговор с Путиным. О чем вы говорили?

– Путин поблагодарил. Подчеркнул, что я на этом не пиарился. Но разговор был очень тяжелый, потому что большая трагедия случилась, а позиции у нас по предпринятым действиям были разные.

– На недавнем федеральном совете партии вы говорили о том, что «Яблоку» предстоит расширять электоральную базу. Каким образом?

– Мы должны так научиться объяснять свою программу, чтобы нас понимало большинство народа. А не только узкая группа и так «все понимающих» людей. Мы убеждены, что цели, к которым мы стремимся, близки буквально всем. Потому что, например, в равенстве перед законом и в независимой судебной системе крайне нуждаются абсолютно все. Если говорить, что мы – партия европейского пути развития, то это обращение к узкой группе. А если сказать, что, придя к власти, мы сделаем так, что вы не будете бояться полиции, образование станет действительно бесплатным, в поликлинике не нужно будет ждать необходимого исследования месяцами, в суде вы сможете найти справедливость, ваша собственность будет неприкосновенна и никто ночью не снесет ваш ларек и так далее, то это нужно всем.

– Получается, что политические лозунги стали гражданам менее интересны и близки, чем социальные?

– Просто такие слова, как «демократия» и «европейский выбор», надо объяснять гражданам более наглядно. Можно говорить: «Свободу средствам массовой информации!» А можно: «Мы создадим систему, при которой журналисты не боятся, ответственно пишут правду, и никто не может им этого запретить.» От демократических лозунгов, которые так и не были реализованы, нужно перейти к спокойному и профессиональному разъяснению людям смысла происходящего и того, что надо сделать. Мы сейчас в этом контексте готовим специальные всероссийские политические мероприятия.

– Складывается впечатление, что на сегодняшний день все те, к кому вы хотите обратиться с такими разъяснениями, не хотят этого слышать. А более 80% российского электората говорят о поддержке Путина и его лозунгов. Какими способами вы станете убеждать россиян, чтобы разъяснения дошли до каждого?

– Жизнь поможет. Водителям грузовых автомобилей большую помощь в разъяснении этих вопросов окажет система сборов «Платон», против которой уже начались протесты. Жителям многоквартирных домов – проблемы ЖКХ. Посмотрим, как будут полтора миллиона человек в Москве переселять. Жизнь всех научит. Все равно как детям говоришь, а они не слушают, а потом обжигаются и начинают постепенно прислушиваться. Вот и мы скажем гражданам, что понимаем их проблемы и знаем, как их решать.

Мы боремся за то, чтобы людей начали уважать. Однако они сами далеко не всегда готовы за себя постоять. А почему? Потому что не хватает самоуважения. Это следствие того, что столетиями россиянина держат в совершенно бесправном положении и он как «пыль на ветру» – у большинства из имущества только комнатка в коммуналке, а в лучшем случае – маленькая квартирка где-нибудь на выселках. Понятно, что такой человек полностью зависит от власти. Что надо сделать? Дать инструменты, чтобы человек начал себя уважать. В первую очередь частную собственность – дом, землю.

– А если ему дать этот дом и землю, а не человек сам все это купит и построит, разве это будет способствовать росту самоуважения?

– Да. Поскольку я хочу предложить не рыбу, а удочку. Даем землю бесплатно, строим дорогу и подводим коммуникации. А дальше – строить дом, делать участок комфортным для семьи – это уже самостоятельно. Но руки-то надо перед этим развязать. Возможность-то надо дать. Это с момента отмены крепостного права обещают, а уже давно надо было сделать.

– Ваши тезисы все-таки рассчитаны на думающую часть населения. А молодежи, кажется, они не очень-то интересны. Какие у вас есть нити притяжения к молодым?

– Зря вы полагаете, что молодежь – не думающая часть общества. Еще как думающая! Молодые если чего и не знают, то многое чувствуют. Но есть у нас и нити к ним. Мы принципиально считаем необходимым предоставление социального жилья для молодежи. Я считаю, что когда студенты женятся, надо тут же предоставлять квартиру. Это и рождаемость поднимет.

– Это разве не популизм? У нас сегодня есть на это деньги и возможности?

– Ну, да, у нас считается популизмом все, что направлено на то, чтобы людям что-то дать, вернуть из их же собственных, совсем не маленьких налогов. А вот когда отнять, как, например, пенсионные накопления, или еще увеличить налоги – это называется «экономическая политика».

А деньги, конечно, есть. И все это знают. Правительство ведет две войны, полностью содержит Донбасс, не говоря уже про Крым, увеличивает армию, наращивает вооружения. Так ведь на все на это деньги нужны. А откуда они? Их ведь у населения отжимают! А когда дело касается окружения Путина – «лучших людей», – для них принимают законы, чтобы они и налоги не платили. А вы говорите – популизм, денег нет. А если их так тратить, то и не будет никогда. Если в стране такая коррупция, когда у нас высшие чиновники платят 39 рублей с копейками за аренду тысяч гектаров земли. Я уж не говорю о крайне низкой эффективности огромной госэкономики, мегапроектов типа Олимпиады, чемпионата мира и пр.

– Если вернуться к Федеральному совету, где «Яблоко» заявило об изменениях, вы говорили, что более не будете ориентироваться только на интеллигенцию. А какой электорат сейчас может привлечь «Яблоко»?

– Мы начинаем менять «Яблоко». Извлекаем уроки из происходящего. Эпоха постсоветской модернизации закончилась неудачей, целей и задач, с которыми мы в эту эпоху входили, уже никто больше не ставит. Нужны новый язык, новые формулировки задач, хотя смысл прежний – Россия должна стать свободной, сильной, конкурентоспособной страной. А внутриполитические различия должны состоять в том, как лучше этого достигать. Однако ничего такого нет: половина считает, что мы идем в Европу, половина – что в Евразию, многим будущее вообще неинтересно – они уезжать собрались.

– Вы считаете, что сейчас верхушка страны не ставит своей целью благополучие России?

– У руководства страны политический дальтонизм. Они руководствуются смесью прагматики и цинизма, по принципу «после нас хоть потоп». Что будет в стране через 50 лет, их не волнует. Ну, что поделать – временщики, такая у них политическая квалификация. Вот у меня есть личный пример: когда я возглавлял фракцию в Заксобрании Санкт-Петербурга, мы разработали концептуальную стратегию развития города на 50 лет вперед. На 50! Такая стратегия единственная в России. Больше пока нет. Она подробно показывает, что надо делать, чтобы Петербург стал одним из самых современных мегаполисов мира. Прописаны все шаги: как решать самые серьезные городские проблемы, например миграции, транспорта, теплоснабжения, сохранения исторического центра, управления городом...

А сейчас вместо всего этого губернатор там решает вопрос, по чьим бухгалтерским ведомостям должен проходить Исаакиевский собор, и из-за этого весь город поставили на дыбы. Вот вам два разных подхода.

– Что будет ключевым в новой программе «Яблока»?

– Это можно обозначить так – «реформы для большинства». Мы – партия, которая хочет служить большинству. Те принципы, за которые мы боремся, они адресуются всем. Поэтому мы ставим задачу, чтобы был диалог со всей страной.

– За последние 25 лет вам этого сделать не удалось?

– Властная группировка сделала все, чтобы не удалось. Мы уже 15 лет лишены телевидения.

– Навального тоже не пускали на телевизор. Но, смотрите, что мы имеем спустя буквально несколько месяцев его как бы предвыборной кампании?

– В Москве и в других российских городах на улицы вышло невиданное до сих пор количество молодых людей «поколения Путина», и теперь именно его, Навального, называют лидером российской оппозиции. Выходит, за непродолжительное время ему удалось осуществить то, что «Яблоко» не смогло за 25 лет?

– Думаю, что в итоге все будет развиваться по сценарию Болотной 2011–2012 годов. Кстати, сейчас надо думать не про то, кого и как называют, а все делать для того, чтобы не допустить использования событий 26 марта для дальнейшего преследования оппозиции! Сигналы об этом идут со всех сторон. Организация второго, теперь уже всероссийского, «болотного дела» – будет преступным с далеко идущими последствиями.

А возвращаясь к вашему вопросу, хочу спросить: что изменилось в стране за это время, чего Болотная добилась? Лучше стало? Выходя на улицы, люди, безусловно, правы – тогда за честные выборы, сейчас против коррупции. Но политики, которые это инициируют и к этому призывают, ответственны за результат. После Болотной все стало хуже. Почему? Потому что большинство тех, кто претендовал тогда на лидерство, ничего не понимали в политике и не имели ни политической стратегии, ни ясных политических целей. Гламура и восторгов было много, а смыслов мало.

– А вы что предлагаете? Почему Навальному удалось зажечь сердца людей, а «Яблоку» – нет? Даже у многих сторонников партии накапливается разочарование…

– Насчет «зажечь сердца» – так это Медведеву вместе с Путиным удалось: при такой коррупции и воровстве за столько лет не мудрено... Возмущение людей хорошо понятно – это бунт. Но дальше что? А для нас ответ на вопрос «что предлагаете» ясен. Предлагаем единственное, что пока может сработать, – выборы. Какие ни есть. Каждому нужно попытаться разобраться в происходящем, уже сейчас определиться со своим возможным кандидатом, пойти и проголосовать. Другие инструменты не работают. Но вследствие того, что люди не ходят голосовать, у нас реальная явка была в минувшем году на федеральных выборах около 30%, и мы находимся там, где находимся.

– Откуда у вас уверенность в том, что если все придут на президентские выборы, вы их выиграете? Вы даже в одном из недавних интервью это убежденно пообещали: я выиграю выборы у Путина.

– Я гарантирую, что если даже при нынешних условиях на выборы придут 70% избирателей и за меня проголосуют более 20%, то значительная часть наших требований будет выполнена. К демократической оппозиции будут прислушиваться, как сейчас Путин прислушивается к настроениям электората Зюганова.

А если выборы будут хоть минимально честными – например, будут независимые избиркомы, нормальное телевидение и дебаты со всеми кандидатами, и в том числе с Путиным, если у всех претендентов будут хотя бы приблизительно сопоставимые условия, в том числе финансовые, то можно выиграть выборы. На легитимных выборах можно уверенно победить Путина. Оснований для этого более чем достаточно.

– Значит, эти все «если» сегодня нереальны?

– Мы живем в жесткой авторитарной корпоративной полукриминальной системе феодального типа. И обязаны требовать ее смены. А для этого надо прежде всего использовать легальные инструменты – начинать с того, что прийти на выборы. Однако людей уговаривают не делать этого. При этом страстно хотят, чтобы завтра уже все было хорошо. А как это сделать завтра? Есть правила жизни: ребенок может родиться только через девять месяцев. Чтобы наступили перемены, надо для начала прийти на выборы и по уму проголосовать. Только не «за кого угодно, кроме...» – это глупость. А за кого надо. А протест, даже по тому типу, как развивается сейчас, повторяет сценарий Болотной, которая заявляла: «Нам политики не нужны!»

А надо было консолидировать накопившийся тогда потенциал протеста, чтобы проголосовать за демократического кандидата на президентских выборах. Но людей на Болотной убедили, что достаточно гулять с белыми шариками. А в это же время меня неделю снимали с президентских выборов, потому что проверяли, как будет реагировать Болотная. И под крики «нам политики не нужны» сняли и поменяли на бессмысленного кандидата Прохорова, у которого, кстати, документы на регистрацию приняли, уже когда срок вышел. Бывает, что люди жизнью платят, чтобы в стране назначить президентские выборы. А у нас они тогда были назначены и должны были состояться через полтора месяца, но «властители умов» не понимали, что необходим свой кандидат и участие. Что только не вызывало дамских восторгов: был координационный совет оппозиции. И где он сейчас?! За что голосовали – за «любую партию, кроме «Единой России». Что, «Справедливая Россия» лучше оказалась?!

– Считаете, что власть не испугалась Болотной и не сделала для себя никаких выводов?

– Испугалась. И сделала выводы. Но эти выводы закончились для протестного движения катастрофой.

– А какие выводы сделало «Яблоко» по итогам событий последних лет?

– Как раз те, о которых мы говорили на прошедшем политсовете. Будем менять тактику и доводить наши идеи до большинства населения.

– И все-таки как добиться, чтобы идеи «Яблока» воплотились в жизнь?

– На Северном Кавказе почти 100-процентная явка вроде бы, и что это меняет?

– Кавказ – это отдельная история. Пока еще не там решается судьба российских президентских выборов. Хотите перемен? Тогда вот лично вы, каждый, кто хочет изменений, должны убеждать, что нужно проголосовать за нормального проверенного демократического кандидата, всех своих близких, знакомых, друзей, собеседников... Например, вам надо сагитировать свою дочку, ее молодого человека, ваших соседей, одноклассников и т.д. Вот вам задача на ближайшие 11 месяцев – пусть каждый, кто хочет другой жизни, свободы, уважения, достатка, сагитирует и приведет на участок 100 человек. Никакая партия не сможет такого сделать, это только люди сами смогут. Вспомните, как голосовали за Ельцина в 1990–1991 годах. Какие были препоны, а люди убеждали друг друга, голосовали, и ничего с этим сделать нельзя было. Людям все надоело, и они пошли и избрали его. Ни я и никто не сможет ничего изменить, если граждане не идут голосовать.

– Хотим напомнить, что именно проблемой явки озабочена сейчас и администрация президента…

– Возможно. И что?

– Получается, они уверены в победе, а вы играете не в те ворота?

– Были бы уверены, не снижали бы явку изо всех сил в прошлом году. Им и хочется, и колется. Они очень боятся голосования при реальной, не фальсифицированной высокой явке. А нам надо, чтобы была явка, но голосовали не за Путина.

– Тогда это опять к вам вопрос, чтобы вы были такой альтернативой, за которую люди проголосовали бы…

– Верно, вот я вам и говорю – пожалуйста, каждый, кто хочет перемен, сагитируйте и приведите 100 человек на выборы, убедите их проголосовать за демократического кандидата. Наивно сидеть дома или гулять на улице и надеяться, что есть политик, который для вас за вас все сделает. Так не бывает.

– Вопрос в том, как это довести до каждого?

– Принцип 100 человек. Идите в соседнюю квартиру. С завтрашнего дня. Вы меня знаете 25 лет. Знаете меня во всех ситуациях.

– Сказать честно? Мы бы хотели от вас более решительных и убедительных действий.

– Прекрасно! Буду работать лучше. Предложения принимаются. Но даже более решительные действия сути дела не меняют – голосовать надо за того, кого хорошо знаешь и от кого знаешь, чего ждать. Михаила Гефтера в 1996 году спросили: за кого будете голосовать? Он ответил: за Явлинского. Журналисты очень удивились, тогда в фаворе были Ельцин и Зюганов. А он объяснил свою позицию просто: голосовать надо за того, с кем не побоишься оставить своего ребенка лет на пять. Представьте, что вам надо уехать на несколько лет в командировку: с кем из кандидатов в президенты не побоитесь малыша оставить, чтобы, вернувшись, обнаружить его нормальным человеком? Также и со страной. Доверить ее надо тому, в ком уверен, что он не затеет ненужную войну, не натравит одну часть населения на другую, не будет затыкать рот, подминать и тырить все себе и своим дружкам. По этим критериям надо и выбирать.

– Тем не менее за все годы, что вы участвовали в президентских выборах, вы ни разу не достигали самых верхних строчек…

– Это не так. Я занял третье место на президентских выборах 2000 года, а в Москве я набрал более 20% при явке почти в 70%, и никто из демократов никогда столько не получал при такой явке. Это при том, что и тогда, как вы знаете, были немалые фальсификации. Но сейчас ситуация особенная. Сейчас уже не до вкусовщины: нравится – не нравится. Решается в прямом смысле судьба страны. Главное сейчас в том, что в целом страна идет по пути, которого нет, идет в глухой тупик, а возможно, и в обрыв. Мое оппонирование власти проходит по линии «Я говорю – страна идет в никуда, в третий мир, Россия с каждым следующим годом теряет шансы на успешное будущее; Путин говорит – все нормально, продолжаем». Вот на самом деле какая развилка и какой выбор. Это совсем не обычные выборы президента. Решается судьба.

– И все-таки почему большинство не слышит ваших вполне разумных идей?

– Потому что люди, которые узурпировали власть в России, делают все для самосохранения. Для этого они монополизировали, подчинили себе и контролируют до мелочей все без исключения политически значимые СМИ.

– Они играют важную роль, но недостаточную, чтобы что-то реальное политическое сделать. С их помощью можно организовать протест, бунт, но они лишены возможности привнести смысл. Собрать на Пушкинскую или Манежную площадь через социальные сети можно. Но через них нельзя наполнить эти собрания смыслом.

– Выходило. У нас было простое решение: в индивидуальном качестве любой может участвовать. Что же касается участия «Яблока» как партии, то у нас есть ограничение. Мы не считаем возможным рисковать свободой, здоровьем и жизнью наших сторонников, других людей ради политических целей, тем более весьма эфемерных. Я могу рисковать только своей головой, поэтому ходил на Дубровку, летал в Чечню, освобождал наших военных. Считаю, что политик несет безусловную ответственность за жизнь и здоровье мирных безоружных граждан, которых он призывает идти за собой. Они ему верят, а он за них отвечает. Как говорится, такой пиар нам не нужен. Тем более что платят за него искренние, безвинные обманутые люди.

– Молодые хотят драйва, им это нравится…

– Значит, надо находить максимально безопасные, но при этом эффективные, результативные для них способы политического действия – искать общий язык, уметь их слушать и убеждать. Молодые люди способны понимать смыслы, и у нас в партии много молодежи.

– Если допустить, что эти нынешние протесты все-таки закончатся отставкой Медведева, то будет ли это способствовать демократизации страны или же речь будет идти об усилении группы силовиков при власти?

– И что? Вместо него будет, например, Сечин. Это будет успех протеста? С Медведевым будет то, что решит Путин. А у него свой какой-то план. И разоблачения Медведева скорее всего вписываются в этот план. Путина почему-то это устраивает. Возможно, он с помощью этого компромата будет избавляться от непопулярного премьера. Потом скажет: вы же просили.

– Можете объяснить, почему наша богатейшая по ресурсам страна из года в год бьется, наступая на одни и те же грабли?

– Потому что ни разу в истории нашей страны народу не удавалось создать собственное государство, которое служит ему, а не себе. Единственный раз попытка это сделать была в 1991–1992 годах, когда народ выбрал себе депутатов и Ельцина. Но дальше случилась трагедия. Реформы стали проводить таким способом, что народ утратил всякое доверие к власти и опять возненавидел ее. Вместо жизненно необходимого диалога народу было сказано: если вы чем недовольны, ну, например, гиперинфляцией в 2600% в год, которая стала, по существу, тотальной конфискацией всех народных накоплений за 70 лет, то вы антиреформаторские силы и с вами не о чем разговаривать. И начался 1993-й со стрельбой по Белому дому, потом война на Кавказе. В 1995 году – мошенническая приватизация, заложившая фундамент всей нынешней коррупции, соединив намертво собственность и власть, а затем дефолт и девальвация, взрывы домов и назначение Путина… Вот и все, что мы имеем. А в нулевых у страны вдруг появились огромные деньги от нефти и газа, и они зацементировали порочную внеправовую систему слияния власти и собственности. В итоге российская экономическая система стала такой, что ее даже реформировать невозможно, нужно политические условия менять. А для этого избрать нового президента. Или уж как минимум оказать на него огромное давление. В первую очередь выборами, если все придут и проголосуют по совести.

– И что вы будете говорить потом, когда при высокой явке выберут Путина, не вас?

– Самое главное в таком случае – сколько голосов получит оппозиция, вот о чем надо думать. И что это будет за оппозиция. Если Жириновский и коммунисты, то это одно дело. А если реальная гражданская демократическая оппозиция получит большой процент, то избранный президент будет выполнять значительную часть наших требований. Как сейчас Путин почти во всем считается с коммунистами и во многом проводит их политику.

– Сохранится ли «Яблоко» как партия после Явлинского?

– Все, что сейчас происходит в партии, делается для того, чтобы «Яблоко» могло успешно существовать как самоуправляемая гражданская организация. Мы поставили цель, что у нас в партийном ядре через несколько лет должно быть 40–50 эффективных современных молодых политиков. Мы это обязательно сделаем.

– Сколько демократических партий нужно в России? Может, и одной хватило?

– Нужно отменить запрет на предвыборные блоки, чтобы можно было искать компромиссы и создавать политические союзы. Тогда число демократических партий будет такое, какое соответствует состоянию общества.

– Что «Яблоко» сейчас может дать молодежи? Какой рост у них возможен в партии?

– Рост в партии вплоть до председателя и, конечно, возможность участвовать во всех муниципальных, региональных и федеральных выборах. Молодежь мы приглашаем в партию, чтобы заниматься настоящей большой политикой. Мы передаем свой опыт побед и поражений, политической работы в реальных российских условиях. Мы хотим вырастить из молодых людей серьезных, ответственных, настоящих российских политиков. В этом тоже наша роль.

Алексей Навальный бросил вызов Дмитрию Медведеву, но ответа пока не последовало. Фото Ura.ru/ТАСС

Атаку Фонда борьбы с коррупцией (ФБК) Алексея Навального на премьера Дмитрия Медведева оппозиция, по сути дела, не заметила. Исключением стал основатель «Яблока» Григорий Явлинский, который, правда, предположил, что Навальный играет на руку кому-то из власти. Представители последней, впрочем, на комментарии оказались скупы. Они высказываются в основном по поводу самого разоблачителя. Эксперты напоминают, что ситуация, когда верхи игнорируют вопросы снизу, для России традиционна. Между тем ответ необходим хотя бы по факту несоответствия деятельности упомянутых ФБК структур закону о благотворительной деятельности.

Официального ответа власти на расследование о благотворительной активности знакомых Медведева до сих пор так и не последовало.

Напомним, что Навальный опубликовал, как он утверждает, самое большое расследование ФБК из cделанных до сих пор: «Мы нашли и засняли (!!!) все резиденции в России и за границей, отыскали чертовы неуловимые яхты и скрупулезно по геотегам, фото из Instagram и архивных записей установили, где и кто на них плавал. Прятались от ФСО, охраняющей объекты. Провели сотни человеко-часов, анализируя соцсети и выискивая нужные фотографии. Перелопачивали документацию офшоров».

Кроме пресс-секретаря премьера Натальи Тимаковой в защиту Медведева, причем в том же стиле - «кто ты такой», по сути дела, высказался лишь секретарь Генсовета «Единой России» Сергей Неверов. Он перечислил прегрешения самого Навального, которые тот совершил за всю свою жизнь, и предупредил: «Хочу напомнить тем СМИ, которые раскручивают псевдоразоблачения банальным перепостом-пересказом, о том, что вроде как журналистика – это не про бездумное копирование, а про цифры, факты и про две точки зрения».

Любопытно, что и некоторые упомянутые Навальным в расследовании персонажи тоже отделались ответами «сам дурак». Хотя к ним, похоже, есть вопросы прежде всего по поводу их так называемой благотворительной деятельности. Напомним, что в России действует соответствующий закон. В его статье 2 имеется конечный список целей, для достижения которых эта деятельность и осуществляется. Если посмотреть на этот перечень, то ни один из его пунктов к тем операциям с дорогостоящей недвижимостью, которые проводили компании «Соцгоспроект», «Дар», «Градислава» и пр., вроде бы как не относится.

В том же Федеральном законе, кстати, есть и статья 12, описывающая, что может делать благотворительная организация. «Благотворительная организация вправе осуществлять благотворительную деятельность, направленную на достижение целей, ради которых она создана, а также благотворительную деятельность, направленную на достижение предусмотренных настоящим Федеральным законом целей», – написано в самом первом пункте этой статьи. Будто эта строка позволяет какому-то фонду, если он не занимается сиротами, жертвами ЧС, охраной здоровья граждан и т.д., определить какие-то другие собственные задачи и именно их решать. Но в этом случае российскому обществу, наверное, было бы интересно узнать, упоминается ли среди них создание комфортных условий для работы главы правительства.

Пока ответа на это недоумение не последовало, такое молчание наводит на мысль, что власть сильно обескуражена расследованием ФБК. Прежде всего потому, что обеспокоена реакцией общества на разоблачения со стороны вроде бы не самого кристально чистого персонажа. Напомним, что именно судимости Навального в немногочисленных комментариях прежде всего и ставятся ему в вину. Однако фильм о Медведеве уверенно набирает огромное количество просмотров в Интернете.

И есть, видимо, опасения, что соответствующие обвинения в адрес других руководителей – от какого-нибудь мэра до кто его знает кого – могут обрести у электората необычайную популярность. В преддверии же президентской кампании позволить игры на сравнении хижин и дворцов власть явно не хотела бы.

Удивительным, правда, оказалось и молчание оппозиции – в основном парламентской, но и несистемной тоже. Скажем, зампред ПАРНАСа Константин Мерзликин заявил «НГ»: не надо искать скрытых мотивов в том, что партия не прокомментировала расследование. «На днях что-то опубликуем. Пока руки не дошли», – объяснил он.

Оперативно откликнулся лишь Явлинский, завуалированно обвинив Навального в игре на власть. Основатель «Яблока» заявил в соцсетях, что если вся эта история правда, в отставку должен уйти президент, не говоря уже о премьере. «В противном случае публикация этих сведений – часть мероприятий предвыборной кампании Путина, попытка прощупать возможность отправки в отставку непопулярного в народе премьера», – заявил Явлинский.

В ответ член бюро «Солидарности» Илья Яшин упрекнул Явлинского в получении «Яблоком» бюджетного финансирования после выборов в Госдуму 2011 года. «Но проект Путина при этом почему-то Навальный, на которого возбуждено пять уголовных дел и брат которого отправлен за решетку», – заметил Яшин.

Руководитель Центра политических и экономических реформ Николай Миронов пояснил «НГ», что из думской оппозиции никто просто не хочет пиарить Навального. Он отметил, что сейчас разные игроки борются за то, кто займет место Медведева в будущем. По словам Миронова, скорее всего того в ближайшее время ожидает отставка – либо до президентских выборов, либо сразу после них. «Путин в 2011 году обещал ему премьерство на один срок и обещание выполнил», – подчеркнул Миронов.

Эксперт отметил: власть не дала ответа потому, что не занимается этим в принципе: «Они не умеют отвечать на идущие снизу обвинения, когда крепостные что-то говорят. Власть считает это ниже своего достоинства».

Гендиректор Центра политических технологий Игорь Бунин пояснил «НГ», что во власти сегодня, по сути, симбиотические отношения между разными ее ветвями: парламентом, правительством и президентом. «Есть свои правила, которые нельзя нарушать. По-видимому, это касается и критики премьера лично», – отметил он. Между тем эксперт подчеркнул, что власть решила избегать разговоров о расследовании, ведь если активы есть, то их не спрячешь, и ответить ей нечего. Политолог Николай Петров согласился с коллегой, что есть определенные правила игры: «Можно кричать – Медведева в отставку! Но нельзя упоминать имени Навального, Кремль просто даст по рукам». По его мнению, позиция власти очень удобна, с одной стороны, они игнорируют Навального, с другой – отпадает необходимость что-то комментировать. Но это хорошая мина при плохой игре: «По-видимому, особняки и подарки были, так что отрицать это власть не может. Поэтому они действуют по принципу «сам дурак» и обвиняют Навального, что он враг Родины».

Впрочем, эксперт не исключил, что со временем власть может найти аргументы и дать ответ по пунктам: «Скорее всего власть зацепится за какие-то мелочи, чтобы найти деталь и ее опровергнуть. Наверное, сейчас готовится ответ, но он пока не сформулирован».

Председатель Совнаркома, Наркомпроса, Мининдела! ... Эта личность мне знакома! Знак допроса вместо тела. Многоточие шинели. Вместо мозга - запятая. Вместо горла - темный вечер. Вместо буркал - знак деленья. Вот и вышел человечек, представитель населенья. Вот и вышел гражданин, достающий из штанин... ... Прячась в логово своё волки воют «Ё-моё».

И. Бродский «Представление»

О чем говорит состав «нового» правительства? О том, что лучше не будет. Внешне все будет как было, а по сути - хуже. Объективная причина - экономика в кризисе. Субъективная - ни Медведев, ни его замы никакого представления о том, что надо было бы делать в сложившихся условиях, не имеют. Да и не хотят иметь. Ни к чему это им.

«НОВОГО» ПУТИНА НЕ БУДЕТ

Суть происходящего в связи с формированием правительства - в отсутствии перемен к лучшему в стране. Отказ от любых изменений - подчеркнутый, гипертрофированный, в квадрате. Произошедшие мелкие передвижки только усиливают впечатление постылой безысходности: Мутко на строительстве, Патрушев-младший в Минсельхозе, Кудрин в Счетной палате. Даже писать обо всем этом - скука.

Но иначе и быть не может. Поскольку нет и не будет никакого другого, «нового» Путина. Ни Путина 4.0, ни Путина 5.0. У переутвержденного президента не наблюдается никаких новых идей и предложений, нет программы модернизации страны, нет образа будущего, нет даже программы действий. Обнародован лишь набор непросчитанных деклараций - «добрых пожеланий».

Суть выступлений Путина последнего времени - и до президентской кампании, и во время кампании, в том числе декабрьской «прямой линии» и мартовского послания Федеральному собранию, - принципиальный отказ от смены политического курса и проведения каких-либо разумных и необходимых реформ. Поэтому порядок рассадки крыловского «квартета» значения не имеет.

«Прорывы», о которых говорит новый-старый президент, при сохранении нынешнего политического курса возможны только в раскручивании репрессивной составляющей режима. И премьер Медведев для этого вполне подходит. Он верно служил системе на своем месте и до, и после 2012 года. Прикрывая Путина, он публично озвучил ключевой слоган текущего момента: «Денег нет, но вы держитесь». Медведев заслужил.

Да и система к сегодняшнему дню стала такой, что уже нет ни «технического» правительства, ни даже декоративного парламента: и министры, и депутаты (причем абсолютно все, включая так называемую «парламентскую оппозицию») - органическая часть единой авторитарно-бюрократической системы. Это называется «номенклатура». Хоть в депутаты, хоть в губернаторы, хоть в министры - везде сгодятся. Универсальные солдаты Путина. Кадровые изменения, конечно, будут случаться. Увольнения - это эффективный ресурс: ненавистных «бояр» и «дьяков» с кремлевского крыльца будут бросать, когда повысится социальное напряжение.

Каков же критерий отбора кадров в правительство и в чем логика таких назначений? Единственный критерий отбора кадров для правительства - личная лояльность, а логика назначений - в обеспечении бесконечного удержания власти.


КОНТРОЛЬ И РАСПИЛ

Что касается российской экономики, то экономическая политика (а это именно то, чем должно заниматься правительство) сузилась до предела. Теперь под экономической политикой в России подразумеваются только цены на нефть, налоги и сборы с населения, финансирование гонки вооружений и различных военных авантюр (вроде Сирии и Донбасса), а также лукавые социальные подачки на фоне падающих доходов. То есть современная экономическая политика - это как отжать деньги у населения и как их распределить на цели режима. Ну и, по возможности, как «распилить» что удастся.

Кадровое обеспечение этого нехитрого перечня задач и является смыслом «перерассадки» вице-премьеров в «новом» правительстве. Основная функция замов - распределение бюджетных средств в условиях экономической стагнации и санкций. Поскольку ни на цены на нефть, ни на санкции российское правительство повлиять не может, смысл его работы - увеличение финансового давления на население. Идея повышения подоходного налога уже вброшена и тестируется. Падение рубля, снижающиеся реальные доходы людей - все это трактуется как источник пополнения казны. Решение о повышении пенсионного возраста уже практически принято. Налоги на интернет-торговлю, на шины, обувь, недвижимость, сараи, бани, туалеты, повышение тарифов на ЖКХ и так далее до бесконечности… Впереди нас еще ждет передел в ресурсной сфере.

Формирование правительства - это борьба за контроль над бюджетными потоками. Примером такой подковерной интриги стал вброс информации об отдыхе ныне уже бывшего вице-премьера Приходько на яхте Дерипаски.


ЗНАКИ И ПОСЛАНИЯ

В правительстве-2018 есть и знаковые идеологические назначения. Демонстративное сохранение Мединского в должности министра культуры - послание гуманитарной общественности и интеллигенции. А назначение министром науки и высшего образования руководителя Федерального агентства научных организаций (органа федеральной власти, самым активным образом участвовавшего в разрушении Российской академии наук) - послание всем нашим ученым и каждому академику РАН персонально.

Знаковый характер имеет и сохранение в кабинете министров Лаврова и Шойгу, чьи ведомства стали символами изоляционистской агрессивной внешней политики и милитаризации жизни страны и общественного сознания. Лавров, наряду с Мединским, - один из главных пропагандистов в стране. Дипломат в роли пропагандиста - важный элемент системы. Но если это и возвращение к советской эпохе, то не к «Мистеру Нет» Громыко, а скорее, к «Каменной заднице» Молотову.

На месте остался и Шойгу, несмотря на все очевидные провалы, такие как февральский инцидент под Дейр-эз-Зором в Сирии, когда погибли российские наемники. Система, сделавшая ставку на войну, попадает во все большую зависимость от тех, кто воюет. И здесь речь идет не только о Минобороны, но и о тех, кто реально руководит теми самыми наемниками (см. статью , февраль 2018). На международной арене, кстати, с Асадом и иранцами та же история: Россия оказывается в зависимости от своих ближневосточных «союзников», и перспективы развития этой зависимости для нашей страны очень недобрые (см. статью , май 2018). Поэтому если политика не меняется, то и пространства для кадрового маневра нет ни в Минобороны, ни в правительстве вообще, и на исправления положения дел в стране шансов тоже нет.

Сопротивляться этому нужно было, борясь за превращение плебисцита в выборы, цепляясь за все возможности, предоставленные Конституцией и намерением системы хотя бы формально и отчасти ее соблюдать. Было мало шансов? Наверное. Но проигнорировать выборы, а потом обсуждать возможность перемен - это абсурд, полностью соответствующий тому, что навязывает обществу Путин. Выборы прошли. Откуда надежда на перемены в опросах социологов? Кого 59% населения, ожидающие перемен, хотят видеть во главе правительства? Сечина?