Лепешинская биолог. Дискредитация науки – случай Ольги Борисовны Лепешинской

Ольга Борисовна Воронец (певица, народная артистка России) Это было несколько десятков лет тому назад. Меня только что перевели из областной филармонии в Москонцерт. Нагрузка у нас всегда была большая - масса концертов. И случилось так, что я вдруг простудилась и

Т.Д.Лысенко дал восторженную оценку деятельности О.Б.Лепешинской на совещании в Академии наук СССР в мае 1950 года; он заявил:

"Нет сомнения, что теперь добытые О.Б. Лепешинской научные положения уже признаны и вместе с другими завоеваниями науки легли в фундамент нашей развивающейся мичуринской биологии" ( 10_80) ,- он говорил правду. Действительно, в фундамент развиваемой им биологии были положены именно такие краеугольные камни.

Но вряд ли он мог предвидеть, произнося эти слова с большой аффектацией, как быстро этот фундамент развалится, и как скоро начнет оседать и рушиться все здание "мичуринской биологии", с таким трудом возведенное, на костях стольких великих отечественных ученых построенное.

"Лепешинковщине", то есть конгломерату представлений о наличии в природе особого, "живого" вещества, о возможности новообразования клеток путем перехода неживого в живое и обратно, удалось продержаться недолго. Уже в 1953 году открытые выступления, посвященные несерьезности этих положений и их антинаучности, прозвучали и на конференциях, и в различных органах советской печати, и в письмах специалистов к столпам нового учения.

С 5 по 7 мая 1953 года, как уже упоминалось в предыдущем разделе, Отделение биологических наук АН СССР провело 3-ю конференцию по живому веществу . На ней Лепешинская и ее приближенные повторили уже известные наборы фраз о живом веществе, а Т.Д. Лысенко выступил с докладом о виде и видообразовании, заявив:

"Работы О.Б. Лепешинской дают новые материалы для конкретного решения вопроса о видообразовании" ( 10_82). В поддержку лепешинковщины выступил заведующий кафедрой 1-го Московского медицинского института В.Г.Елисеев . К числу сторонников "учения о живом веществе" примкнул физиолог растений Андрей Львович Курсанов . В его совместном с Э.И. Выскребенцовой докладе, названном "Дыхательная функция полостей тутового шелкопряда в процессе метаморфоза", сообщалось:

"... полостная жидкость шелкопряда может рассматриваться как живое вещество" ( 10_83). Однако В.Н. Орехович "подверг критике взгляды некоторых исследователей, которые весьма упрощенно подходят к проблеме живого вещества" ( 10_84). В резолюцию, принятую на конференции, пришлось вписывать пункты, внешне выглядевшие респектабельно, но воспринимавшиеся всеми как критические по отношению к "новому учению" ( 10_85).

Ученые, как и все советские люди привыкшие читать между строк, усматривали в этих пунктах явное осуждение взглядов и Лысенко и Лепешинской: "Нельзя считать правильным, что в борьбе за утверждение материалистической идеи развития тщательные и безукоризненные экспериментальные доказательства в некоторых случаях подменялись недостаточно обоснованными гипотетическими построениями и декларативными утверждениями" ( 10_86).

И хотя те, кто занимал командные должности в советской биологии и медицине - А.И. Опарин, А.А. Имшенецкий, А.Л. Курсанов, В.Д.Тимаков (87), - продолжали открыто поддерживать Лепешинскую, критиков это не испугало. Вести об аргументированных нападках на Лепешинскую (и, косвенно, на Лысенко) стали широко известными. В этих условиях Президиуму Академии наук СССР не осталось ничего другого, как включить в постановление по поводу этой конференции ( 10_88), наряду с трафаретными фразами о "расширении фронта работ" и развитии "материалистической клеточной теории", фразы с осуждением ошибок: .... конференция выявила некоторые недочеты в разрабатываемой проблеме... выражающиеся в недостаточно критической оценке вновь получаемых результатов и увлечении теоретическими схемами, иногда не подкрепляемыми фактическими доказательствами" ( 10_89).

По инерции в 1953 году многие успели опубликовать статьи и книги о незыблемости учения о живом веществе. Особенно усердствовали А.Н. Студитский , В.Г. Елисеев , М.Я. Субботин (зав. кафедрой гистологии Новосибирского мединститута) ( 10_90). Ученик Елисеева (аспирант его кафедры в 1-м Московском институте) Б.А. Езданян , работу которого его научный руководитель высоко расценил, якобы доказал, что мужские половые клетки формируются не из клеток зачаткового пути, как со времен Августа Вейсмана считали все биологи, а... из живого вещества. В своей статье Б.А. Езданян ( 10_91) безаппеляционно отрицал твердо установленную в мировой науке закономерность и писал: .... наличие в мужских половых железах родоначальных клеток... ошибочно" ( 10_92). К числу безусловно ошибочных он относил "утверждение представителей буржуазной биологической науки о том, что они [эти клетки - В.С] являются прямыми потомками первичных половых клеток" ( 10_93). Правда, надо заметить, что смелость в отметании выводов западной (а, значит, буржуазной и вредной) науки Езданяну придавало то, что и до него нашлись смельчаки, отбросившие как заблуждение представление мировой науки об истоках возникновения сперматозоидов. Годом раньше к выводу о возникновении мужских половых клеток буквально из ничего пришла сотрудница Московского государственного университета Н.С.Строгонова:

"Сперматогонии развиваются из безъядерных протоплазматических капель, которые, в свою очередь, возникают из живого промежуточного вещества" ( 10_94). Благодаря подобным публикациям положение Лепешинской оставалось пока достаточно крепким, к тому же многие, лично вовлеченные в лепешинковщину люди, запятнавшие себя прежними выступлениями, старались поддержать ее авторитет.

Не меняла своего поведения и Лепешинская. Она вступала в дискуссии, печатала одну за другой мемуарные (о встречах с Лениным) и квази-научные книжки, переиздавая на деле под разными названиями все ту же книгу "Происхождение клеток из неклеточного вещества".

23-27 июня 1953 года в Ленинграде было проведено заседание Правления , на которое вместо 60 членов Правления собрали 700 человек (315 из других городов). "Установочный" доклад "Основы советской морфологии" ( 10_98) сделал А.Н.Студитский . Хорошо понимая, что над Лепешинской (а, значит, и над ним самим как самым громким глашатаем "учения о живом веществе") сгущаются тучи, Студитский постарался представить дискуссию по проблеме этого "вещества" как проявление "идейной борьбы на фронте морфологии" ( 10_99).

Однако подавить критику не удалось. В 1953 году появилась статья Т.И. Фалеевой , в которой сообщались данные, противоречащие представлениям Лепешинской ( 10_100). Наиболее же впечатляющей для широких кругов биологов и медиков стала критика одного практического предложения Лепешинской. В начале 1953 года она опубликовала статью в научном журнале о проблеме, актуальной для каждого человека ( 10_101), и одновременно выступила с публичной лекцией на ту же тему - "О жизни, старости и долголетии" ( 10_102). При огромном стечении народа она поведала в Большом лектории Политехнического музея в Москве, что есть надежный путь к долголетию, возможный только в советской стране:

"В капиталистических странах неблагоприятные общественные и бытовые условия ускоряют наступление преждевременной старости у трудящихся, которые работают до полного изнурения, переутомляются, питаются плохо, отравляются всевозможными ядовитыми веществами на производстве.

В СССР развиты:

1) охрана материнства и младенчества,

2) развитие сети детских учреждений,

3) предоставление отпуска, узаконенного Сталинской Конституцией,

4) развитие физкультуры и спорта,

5) правильно поставленная гигиена и охрана труда,

6) санитарное просвещение и, наконец, еще один - немаловажный фактор:

7) смех и веселье, оздоровляющие организм, постоянно присутствующие в жизни советских людей" ( 10_4).

Оптимистическим был основной вывод Лепешинской: "В нашей стране ученые имеют неограниченные возможности для своего творчества, опираясь на непосредственную поддержку советского правительства, коммунистической партии и ее гениального вождя Сталина... Придет время, когда для каждого советского человека 150 лет не будут еще пределом жизни. В нашей стране, расцветающей под солнцем Сталинской Конституции, в стране, где каждый поет "Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек", - не должно быть преждевременной старости" ( 10_105).

Как же достичь долголетия? Лепешинская заявила, что она нашла эликсир бодрости и долголетия - обыкновенную соду, двууглекислый натрий ( 10_106). По ее словам, опыты с лягушками и цыплятами доказали возможность продления жизни с помощью инъекции растворов соды ( 10_107), и этих опытов было достаточно, чтобы перейти к решающей стадии экспериментов: использованию достижений "науки" непосредственно для человека:

"У нас появилась потребность применить полученные экспериментальные данные к практической медицине, что требовало проверки наших исследований в опытах на человеческом организме. Первый пробный опыт я решила провести на себе самой. Опыт заключался в том, что я стала принимать содовые ванны. 50-70 граммов двууглекислой соды растворялись в воде ванны 15-20 минут. Принимала я ванны два раза в неделю. Всего мною было принято пятнадцать ванн. Какие же изменения произошли в моем организме под влиянием содовых ванн? Прежде всего было отмечено понижение кислотности мочи до нейтральной реакции. Этот факт свидетельствует о том, что сода через кожу проникает внутрь организма и влияет на химизм мочи. Затем довольно быстро наступило незначительное похудание всего организма, освобождение от излишнего жира, столь обычного в пожилом возрасте, и в особенности жира на животе, что несомненно находится в тесной зависимости от повышения обмена веществ.

Существенно отметить, что самочувствие после ванн улучшалось, мышечное утомление сильно снижалось и даже совершенно исчезало" ( 10_108). Повышением тонуса и похуданием самой Ольги Борисовны дело не кончилось. Она ведь была АКАДЕМИКОМ Академии медицинских наук СССР. Значит, свою задачу она видела не только в том, чтобы разрешить проблему долголетия. Сфера научной деятельности была расширена, и было признано целесообразным начать применение соды для лечения разных болезней. По раскладкам Лепешинской выходило, что сода - это мощное лекарственное средство:

"Оказалось, что содовые мази способствуют более быстрому заживлению ран. Содовые ванны оказались также эффективным средством при излечивании некоторых форм такого тяжелого и трудно поддающегося лечению заболевания как тромбофлебит (воспаление стенок венозных сосудов, сопровождающееся образованием тромбов). Некоторые врачи практикуют введение однопроцентного раствора соды при сепсисе (общее заражение крови) и получают хорошие результаты. Следует полагать, что область применения соды как профилактического и медикаментозного средства со временем расширится" ( 10_109).

Вдумаемся в смысл предложений Лепешинской. Она выставляла соду как панацею от всех бед! Там, где ученые имели уже много путей для лечения, где применялись сложные и обоснованные схемы воздействия на больной организм, черезчур оптимистичная, но безграмотная дама подсовывала страждущим щепотку соды на стакан воды. И люди ей верили. Ведь она выступала не как частное лицо, не как старушка-знахарь, а как солидный ученый, облеченный высоким доверием самых лучших медиков страны, избравших ее ДЕЙСТВИТЕЛЬНЫМ членом Академии медицинских наук. Спекулируя на этом, Лепешинская не знала удержу. Она тщилась доказать, что под действием 1%-ной соды даже растения на полях растут лучше, ссылаясь в качестве подтверждения не на данные точных проверок, а на не имеющий к науке отношения молодежный журнальчик:

"Об этом... было сообщено одним молодым колхозником-комсомольцем в недавнем номере журнала "Молодой колхозник", отсылаю интересующихся в *3 этого журнала за 1951 год" (ПО). Писала она о получаемых ею письмах, в которых "... директора опытных участков, обрабатывающих семена свеклы 1%-ным раствором соды, добились повышения урожая на 37%" ( 10_111).

Эти ссылки способны были лишь усилить возмущение ученых. Большей дискредитации науки придумать было трудно. Как писал Ж.А.Медведев , нацело отошедший от своего первоначального отношения к Лепешинской и потративший много сил на развенчание лысенкоизма:

"Результаты этого открытия не замедлили себя ждать - сода временно исчезла из магазинов и аптек, а поликлиники не справлялись с потоком "омоложенных", пострадавших от наивной веры в целебную силу благообразной старушки, работы которой, по меткому выражению Т.Д. Лысенко, вместе с другими подобными "завоеваниями", прочно легли в фундамент развивающейся материалистической агробиологии"( 10-112).

Лепешинская сделал грубую ошибку, что перешла от деклараций и опытов с "бездушными" куриными яйцами к практике на людях. Шарлатанство сразу выплыло наружу и дискредитировало ее. Конечно, она попыталась придать значительность своему "открытию", опубликовав во многих газетах на периферии статью "Борьба со старостью" (10_113).

Но и времена стали другими (со смертью "всеобщего отца" страна жила ожиданием перемен), да и область, в которую вторглась Лепешинская со своим набором примитивных средств, была иной, чем, скажем, у Лысенко. Прикрываясь марксистско-ленинской фразеологией, можно было творить все, что угодно, в теоретических вопросах биологии, многое было позволительно в агрономии и животноводстве: растения и скот оставались бессловесными. Однако просчеты в практической медицине сразу же стали зримыми.

За этой неудачей быстро последовали другие. 23-24 декабря 1953 года в Ленинграде на заседании местного отделения Всесоюзного общества анатомов, гистологов и эмбриологов наиболее одиозные нелепости приверженцев ее учения раскритиковал А.Г. Кнорре ( 10_114). Во время этого заседания многие из тех, кого угрозами и репрессиями заставили на время смириться с лепешинковщиной, снова встали в число оппонентов этого течения, кое-кто выступил против самой Лепешинской. Член-корреспондент АМН СССР проф. П.Г.Светлов сказал, что "вся проблема живого вещества" к науке гистологии не имеет никакого отношения ( 10_115). Профессор Л.Н. Жинкин показал на ряде примеров абсурдность положений, выдвинутых Лепешинской и ее сторонниками (в частности, В.Г.Елисеевым, (см. прим. 10_90). Профессор В.Я.Александров поддержал выступление А.Г. Кнорре, "в котором впервые за последние годы дается научная оценка взглядам Лепешинской" ( 10_116).

Заключая дискуссию, председательствующий - профессор Н.Н. Гербильский , с одной стороны, приветствовал "резкое и сильное потрясение теоретических основ гистологии", которое произвели работы О.Б. Лепешинской, а, с другой стороны, отметил, что:

"... подогретое различными мотивами стремление оснастить новую теорию фактами привело к засорению гистологической литературы рядом недоброкачественных работ". ( 10_117). Отчет о заседании быстро появился в печати. Лепешинковцам нужно было срочно предпринимать ответные меры.

На 22-24 июня 1954 года был назначен пленум уже не местного, а Всесоюзного Правления этого общества. Провести его решили в "логове врагов" - в Ленинграде. Со всей страны были собраны сотрудники научных и учебных институтов (около 600 человек). Студитский сделал центральный доклад, демонстрируя диапозитивы, приготовленные в спешном порядке его учениками. Желая усилить впечатление объективности, он все время сыпал фамилиями тех, чьи препараты демонстрировал, - несколько раз ссылаясь на "доказательства", полученные Ю.С.Ченцовым , называя также В.П.Гилева и других его учеников ( 10_118). Студитский настаивал на том, что "новая материалистическая клеточная теория... получила всеобщее признание", и что показанные препараты Ченцова и Гилева неопровержимо доказывают будто "из пересаженной в измельченном состоянии скелетно- мышечной ткани идет новообразование целых мышц" ( 10_119).

Но, когда слово было предоставлено киевскому ученому В.Г.Касьяненко , тот нанес Студитскому и его ученикам жестокий удар:

"В.Г.Касьяненко сообщил, что он попытался повторить на кроликах опыты А.Н.Студитского, но получилось лишь рассасывание ткани, мышца не восстанавливалась" ( 10_120).

Как за последнюю соломинку утопавшие в набегавших волнах критики лепешинковцы попробовали ухватиться еще за одну возможность. Они стали обсуждать способность клеток делиться не только путем так называемого митоза, то есть предварительного удвоения каждой из хромосом клеток и последующего точного расхождения каждой из половинок в дочерние клетки, но и путем амитоза - простой перетяжки клеток на две половины, при которой, конечно, наблюдалось бы хаотическое перераспределение хромосомного материала. В течение ряда лет лысенкоисты настаивали на том, что главную роль в природе играет амитоз , а отнюдь не митоз, как считали биологи. Работавшая в те годы в лысенковском Институте генетики АН СССР А.А.Прокофьева-Бельговская опубликовала в 1953 году статью, в которой высказалась так, что будто бы амитоз нередко имеет место в клетках клубней картофеля ( 10_121) .

В это же время другой цитолог З.С. Кацнельсон , употребив стандартный набор фраз, предназначенных для бичевания буржуазной науки и превознесения "новой клеточной теории", которая, по его словам, "окончательно подрывает основы" первой ( 10_123), заявил:

"Амитоз должен быть признан таким же полноценным способом деления [клеток -В.С], как и кариокинез [т. е. митоз - КС ( 10_124).

Лысенкоисты, естественно, тут же воспользовались этим отступлением от истины своих бывших противников. В лаборатории ближайшего в те годы к Лысенко человека - И.Е.Глущенко была подготовлена серия статей об универсальной роли амитоза и возможности зарождения в ходе него ядер из живого вещества (10_131). В очередной раз публичная критика идей Лепешинской прозвучала на совещании эмбриологов в Ленинграде в январе 1955 года ( 10_132).

Раздутый до невероятных размеров мыльный пузырь лепешинковщины лопнул. Однако никакого официального опровержения ошибочности представлений Лепешинской не последовало. В 1957 году она даже попыталась возродить свои идеи ( 10_133), после чего на очередной сессии Академии меднаук СССР профессор А.Г. Кнорре поставил публично вопрос о необходимости отмены неверных резолюций, принятых в годы восшествия Лепешинской на "научный Олимп". Но не тут-то было. Исполнявший тогда обязанности академика- секретаря Отделения медико-биологических наук АМН СССР Г.К. Хрущов , сам в свое время немало потрудившийся по части курения фимиама Ольге Борисовне, заявил, что он не уверен, была ли совершена раньше ошибка, что старые резолюции, по его мнению, принципиально нацеливали советских ученых на следование по диалектико-материалистическому пути, а некоторые детали... ну, так с кем не бывает! Дело житейское, привычное. Кто-то ошибается, кто-то доверие не полностью оправдывает, свою ответственность не осознает. Так что же, прикажете каждый раз опровержения писать, старое ворошить, на основы замахиваться? Нет, так не годится. Не зря ведь в хорошей русской пословице говорится: кто старое помянет - тому глаз вон!

Опровержения не последовало. Поступили с Лепешинской иначе. Через несколько лет после смерти Сталина (но еще при её жизни) упоминания о живом веществе, о возникновении клеток из бесструктурных элементов, о регенерации костных тканей, о медикаментозном и профилактическом значении двууглекислой соды, равно как и об имени автора этих открытий, тихо исчезли со страниц учебников и трактатов. Нынешние школьники просто не знают, что была такая высокоученая на вид дама со строгим взором из- за круглых очков, академик и лауреат Сталинской премии, лично знавшая и Ленина и Сталина, грозившаяся (или грезившая) "зажечь море", перевернувшая все представления о происхождении жизни, клеток и долголетии, наполнившая свои крикливые опусы оскорблениями в адрес настоящих специалистов и немало потрепавшая нервы многим уважаемым ученым и укоротившая им жизнь. Нечего говорить, что сама Ольга Борисовна до смерти (в октябре 1963 года) ни с чем не смирилась и ничего не отвергла. В последние годы жизни она перешла работать в и увлеклась новой идеей: на огромной даче в Подмосковье они вместе с дочерью - Ольгой Пантелеймоновной собирали птичий помет, прокаливали его на железном листе, затем поджигали. Золу всыпали в прокипяченую воду, затыкали колбу пробкой и оставляли в тепле. Поскольку им не удавалось добиться полной стерильности (микробиологи из них были аховые), недели через две в колбах появлялся бактериальный или грибной пророст. Мать и дочь были убеждены, что в полном соответствии с "теорией", из неживого вещества, содержащегося в прокаленном помете, но будто бы ранее прошедшего стадию вещества ЖИВОГО, и зарождались клетки. С тем, что их стерилизация была недостаточной, они, естественно, согласиться не могли. Отчеты об этих "открытиях" нигде не печатали, но Ольга Пантелеймоновна надеялась, что час нового взлета наступит.

Ольга Борисовна Лепешинская (урождённая Протопопова ; 6 (18) августа 1871, Пермь, Российская Империя - 2 октября 1963, Москва, СССР) - российский революционер и советский биолог. Лауреат Сталинской премии первой степени (1950), академик Академии медицинских наук СССР (1950). Основные труды посвящены исследованию оболочек животных клеток, гистологии костной ткани.

Широкую известность в СССР получило обсуждение (в дальнейшем не подтверждённой) теории О. Б. Лепешинской о новообразовании клеток из бесструктурного «живого вещества». Теория Лепешинской на совместном совещании АН и АМН СССР 1950 года была поддержана рядом гистологов и всеми выступавшими докладчиками, включая Т. Д. Лысенко, но впоследствии встретила осуждение критиков как политизированное и антинаучное направление в советской биологии. Профессорам медицинских вузов было вменено в обязанность в каждой лекции цитировать учение Лепешинской (как превращение в живое из неживого). За рубежом её неподтвердившиеся открытия изначально не нашли отклика.

Факты биографии, участие в революционном движении

О. Б. Лепешинская родилась 6 (18) августа 1871 года в Перми в богатой буржуазной семье. Отец умер через три года после рождения Ольги. Братья - Борис, Александр (старшие) и Дмитрий (младший), сестра Елизавета (старшая) и Наталья (младшая). Мать Елизавета Федоровна Даммер (по мужу Протопопова) владела шахтами, пароходами и доходными домами. Со слов Ольги, она обладала энергичным, властным характером широкого размаха, «было в моей матери что-то от Вассы Железновой».

Ещё учась в гимназии, Ольга поссорилась с матерью. Елизавета Фёдоровна получила жалобу от служащих по поводу несправедливой оплаты труда и послала Ольгу в город Губаху для того, чтобы та разобралась в ситуации. Узнав, в каких условиях живут шахтёры, и вернувшись, она назвала мать бесчеловечной эксплуататоршей. Впоследствии мать лишила её наследства. Родилась и жила до 1888 года О. Б. Лепешинская в доме Вердеревского по адресу ул. Сибирская, 2.

В 1891 году О. Б. Лепешинская окончила Пермскую Мариинскую женскую гимназию с присвоением звания «домашней учительницы по математике». В 1890-х гг. получила начальное медицинское образование на фельдшерских Рождественских курсах в Санкт-Петербурге, где познакомилась с Инной Смидович, сестрой революционера-большевика П. Г. Смидовича. С 1894 года вступила в Петербургский «Союз борьбы за освобождение рабочего класса», став его активной участницей.

В 1897 году Лепешинская окончила Училище Лекарских Помощниц и Фельдшериц с присвоением звания «Лекарской помощницы». В мае этого года она организовала фельдшерский пункт на железнодорожном вокзале в Челябинске. В этом же году, став женой Пантелеймона Николаевича Лепешинского, последовала за ним в ссылку в Енисейскую губернию. Там она служила фельдшером в селе Курагино. Вместе с семнадцатью ссыльными она подписала «Протест российских социал-демократов» против «Экономистов».

В 1898 году Лепешинская вступила в РСДРП, а после раскола партии примкнула к большевикам. С 1900 года она участвовала в работе псковской группы содействия «Искре». Затем, в 1903 году вновь последовала за мужем в Минусинск в Сибири и организовала побег мужа из ссылки. С 1903 году чета Лепешинских находилась в эмиграции в Швейцарии. Там О. Б. Лепешинская училась на медицинском факультете в Лозанне. В Женеве она организовала столовую большевиков-эмигрантов, которая являлась местом заседаний большевистской группы. В 1906 году Ольга Борисовна вернулась в Россию, вела партийную работу в Орше до 1910 года.

В 1915 году Лепешинская окончила Императорский Московский университет на медицинском факультете с получением стипендии «Лекаря с отличием». Работала ассистентом на кафедре университета, но была уволена за революционную деятельность. Практиковала медицину в Москве и Крыму. В 1917 году была членом ревкома станции Подмосковная. Организовала школу-коммуну для беспризорных детей в деревне Литвиновичи Рогачёвского уезда Могилёвской губернии, где Лепешинская жила у матери мужа - Пантелеймона Николаевича. Большинство воспитанников потом приехали в Москву и учились в опытно-показательной школе на Знаменке. Позже этой школе было присвоено имя П. Н. Лепешинского, и в ней учились многие дети из Дома правительства.